Valerii

И ты, вдохнувшая ноябрь,
Почувствуй сталь мужского члена;
Вертись, кричи — чтоб чёрт забрал
Нас прямо в ад своей вселенной.

Поносной каплей блещет лист
Над виноградом “Изабелла”
И каждый -словно песня “Битлз” —
Несёт мотив души и тела.

Обоссан жёлтою мочой,
Вина источник солнце моет,
Мы скоро им весь стол укроем
Соединившись вновь с мечтой.

Вдыхая утреннее небо
Я ухожу к своей звезде…
Я Время тронул пальцем первый,
Я первым побывал везде.
Сгорая, солнечною пылью
Я упаду в росу цветов;
Пускай во мне купает крылья
Кто к звёздам полететь готов.
Смеясь над страхами о смерти
В бессмертие не верю я,-
Всем посланы уже конверты
И есть, конечно, для меня.
Вдыхаю солнечное утро,
Благодарю тебя, мой Бог!
Что ты так тонко и так мудро
Мне строчки оборвать помог.

Под звон птиц родилась, я
Мне шептала листва
Что зима уж не властна,
Как приходит Весна…

Как поднимутся к небу
Во всех красках цветы
Станет правдою небыль.
Станут былью мечты.

И когда я сказала:
“Как прекрасна Весна!”
Меня каплей металла
Уронила листва.

Как страшно! Мне уже не больно!
Неужто всё… любовь моя ушла
И без тебя мне жить возможно
И я не жду, безумствуя тебя?..
Пусть я не жду. Но твои губы, руки
Пусть помнят то- о чём я не пишу
Пусть помнят все слова и жесты —
Символы разлуки
Неужто всё? Как страшно…
Мне не больно. И я всё ещё живу?

“Солнце погасло, как разбитая лампа…”
(Дж.Р.Р.Толкиен, “Властелин колец”)

Глава первая.

Серое небо. Мокрые, злые как собаки деревья, в которых путается туман…
По кладбищу ходят троллейбусы, автобусы, маршрутки…
По утрам, множество мертвецов выходят из своих гробов, с полу-закрытыми глазами, словно по грозному повелению Властителя Зла, разъезжаются в разные стороны погоста…

… Многое,- очень многое видится мне- ярко и отчётливо, в моменты
полётов и парений: трубач, в любую погоду играющий в центральных местах кладбища; напрягая сгнившие лёгкие, выдувает он из своего
тысячелетнего олифанта консонансы и дикие диссонансы.

Как оно удивительно,- это остановившееся- бегущее Время!

Всё новые и новые армии мертвецов, только- только тронутые разложением, приходят на помощь рассыпающимся усталым скелетам.
Скелетам- очевидцам и участникам поворота сути вещей…

“и будут знамения в солнце и луне и звёздах,
а на земле уныние народов и недомогания,
и море восшумит и возмутится…” (Евангелие)

О, Время! Ты изменчиво. Непредсказуемо…
Кто расскажет живым- из параллельного мира, что совсем недавно
люди ходили в кино сами (!)- безо всякой зазывной рекламы, а билеты
на дневной сеанс (смешно сказать!) стоили 25 копеек. В это никто не по
верит!
Что учиться можно было совершенно бесплатно, а устройство на работу
выпускников ВУЗов, техникумов, профтехучилищ- было делом само-со
бой разумеющимся. Иной разговор, что на работе им, зачастую, прихо-
дилось делать совсем не то, чему учились. Зарплата была занижена в
несколько раз, уровень жизни был небогатым. Но пандемии нищеты,
безработицы не было.

Затем, Время, ты сбросило маску! И сегодняшние скелеты, бывшие то-
гда живыми людьми, могли бы рассказать.
Как падали звёзды в дерьмо! А дерьмо, наоборот- поднималось вверх,- к звёздам, чтобы повоняв какое-то время, самому разбрызну-
ться зловонными каплями под натиском более крутого дерьма.

Как собирались на “хатах” по 15-20 человек и пялили глаза в новое
заморское чудо. Видео! Чудо невиданное!!
Небольшим нажатием ладони посылалась кассета в хищный прямо-
угольный оскал видеомагнитофона и… мир драк, ужасов, жёсткого
траха щекотал нервы даже не вполне трезвым посетителям…

В пустых и голых черепных коробках скелетов вместе с ветром, и га-
рью сегодняшних иномарок, крутятся шальные воспоминания тех лет.

Появляющиеся, как по дьявольской злобной насмешке, бесчисленные
магазинчики в цокольных и подвальных этажах- коммерческие магази-
ны,- “комки”, куда мощной, зловонной Ниагарой сливается весь ширпотреб Ближневосточья, Китая, Эмиратов, Польши. Польско-китайско- турецкая туфта гордо сидит на отечественных плечах, зад-
ницах; выглядывает с ушей, губ дешёвым золотом и косметикой.
Но люди, как папуасы- рады и этому “изобилию”, в приличных странах никому не нужного, мусора.

О, поколение образованных неучей и остротонов!..
Джинсы-”пирамиды”, “мальвины”, кофточки- “ангоры” и китайские
пуховики… Торговля без кассовых аппаратов… Ксероксы, компьютеры,
факсы,- не все толком могут отличить их. Пока этого добра мало.

На время отринута англоязыкая музыка. “Ламбада”, Патрисия Каас,
“Мираж”, “Фристайл”… — мертвецы жили в разнообразно -бесшабашное
время и-о!- мертвецы так много знают…
Оу-оу-ёх!!- глухой вой несётся от согнувшегося в раздумьи скелета.
Он видит себя едущим в Польшу. Молодым и живым, во плоти.
Везущим “для бизнеса” мешок с детскими заводными пластмассовыми паровозиками, вентилляторами, электровыключателями, и оцинкован-
ными вёдрами.
Другой- мечтательно раскинул кости нижних конечностей и видит се-
бя на теплоходе “профессор Водяницкий”. Его “бизнес”- это пакеты
“Мальборо” и сирийский тюль. Как горячо он вспоминает бар и жаркую
ночку с соседкой по коридору!
Третий- злобно машет ногой- ” уширо- маваши”- это был его корон-ный приём при жизни. Жизни рэкетира. Он считал себя непобедимым,
могучим и вечным, как Вселенная, умным и хитрым. Но его перехитри-
ла пуля. Хоть и “дура”, но в тот раз она попала точно.

Глава вторая.

“Мы из порханья скворца и тихого вечера
Мы из арабского изнеженного племени
Мы из солнца и из ночи…”
(Джим Моррисон, “Американская молитва”)

Холодный и рваный кусок серого облака сделал мокрым мой, отполи-
рованный могильными червями череп. Нет, парить в небе с удовольст-
вием можно только , когда оно тёплое и звёздное. Туман ни к чему.

Я медленно поворачиваю в другую сторону. Что это? Внизу- гора.
На небольшой площадке- три креста с прибитыми гвоздями людьми.
Что-то знакомое в лице мученика на кресте в центре. Слышу громкий
стон его:”Отче! В руки твои придаю Дух мой!” Нет страха в лице его.
Наверное, это был мужественный человек. Наивный. Но мужественный.

Когда же это всё началось… Эти полёты, видения, сны? Почему мне часто видится одна картина,- видение? сон?

Германия начала 60-х. Гамбург. Я на сцене прокуренного и пропахше-
го алкоголем и потом клуба. Рядом стоят четверо парней с электроги-
тарами. Странно,- они говорят по-английски, я этот язык основательно
подзабыл, но понимаю их прекрасно.
Вокруг- крик, вопли пьяных матросов, лапающих проституток. Ды-
шать нечем и в то же время дышится мне легко- полной грудью.
Неплохое ощущение, при сгнивших много лет назад, лёгких.

На край сцены, вплотную к толпе, подходит один из ребят, в кожаной куртке, с гитарой. “Эй, нацисткие выродки! А как насчёт маленькой порции английского рок-н-ролла?”
Великий Боже! Что он говорит! Но… зал взрывается диким рёвом восторга! Им- в кайф!
Парень с гитарой поворачивается ко мне лицом и… я замираю…
Джон! Джон Леннон. Живой, молодой, дерзкий Джон!!!
Я кидаюсь к нему и- скороговоркой, боясь, как бы это видение не ис-
чезло- кричу! Кричу ему в самое лицо:”Джон! Джон” Тебя в будущем
ждёт смертельная опасность! 8-го декабря 1980 года тебя застрелит
ненормальный Марк Чепмен! Слава Богу, я успел! Прими все меры!”

Джон смотрит на меня и говорит:”Слушай, Стю! Ты, старик, больше не пей и колёс не глотай. Нам же играть ещё шесть часов, а у тебя уже
галюники! Посмотри лучше на ту милашку в кожаной мини. Видишь?
Она точно на тебя запала, представляю, как вы будете кувыркаться,
ха-ха!”

Не верит. А почему… почему он назвал меня “Стю”? О, Боже! Смотрю
на своё отражение в зеркале у входа. Да я же Стюарт Сатклифф!
Стю Сатклифф, художник, друг Джона Леннона- был пятым членом
Beatles и умер в Гамбурге от инсульта. Это было тогда, когда слава
битлов ещё не выплеснулась из родного Ливерпуля. Тогда к ним ещё
не прилетел маленький гном на огромном раскалённом пироге и не
сказал:”Отныне и до смерти, вы будете называться “Beatles”, через “А” в
середине слова.

Чёрт! проклятый серый туман опять пополз. Надо всё-таки сказать Джону, кто я и что с ним будет.
Интересно, а как это туман заполняет весь бар? Проходит сквозь лю-
дей, будто они из воздуха… и как это я, минуя стены, снова оказался
в небе, над этим мглистым кладбищем с ходячими мертвецами?
Что ж. Прощай, Гамбург! Прощай, Джон! Параллельные миры не пересекаются. Мертвец не может указывать живому, что тому делать.

Живые. Счастливцы! Они не замечают остановок времени.
Но в этом и есть своеобразное преимущество мёртвого, это Вечное Соз
нание и Знание. О-о-о! мертвецы многое знают. Они объяли необъятное, они уже всё знают наперёд и ни-че-го не забывают.

Эй, живые,- по ту сторону невидимой преграды! Сегодняшняя мертве-
чина внимательно следит за вами! Вы — ничему у нас не научились.
Это понятно. Никто не сможет научиться на чужих ошибках. Совет
учиться таким образом-это, так- пожелание больному поскорее выздороветь.

Серый туман несёт меня над этой кучей. Я- мёртв. Но я не одинок. Нас
много. Мы наблюдаем. Мы- видим! Мёртвое-это вечное!
Пусть никогда не оживить, не поднять затонувших и затопленных кора-
блей. Они сделали своё дело. И останутся на дне навсегда, сколько б
их не поднимали. “Титаник” останется на дне навсегда, даже если его
поднять до последней гайки, сварить, склепать, свинтить.
Утонул не “Титаник”. Утонули души людей, их мысли, мечты, надежды.

И в Севастополе,- орёл сидящий на колонне вставшей прямо из глубины в честь лежащих на дне, тоже вечен. Он взмахнул крыльями
только раз, но лететь ему- Вечность…

Эй, гиганты из бетона, стали, стекла, гранита и горного хрусталя!
Замрите!
Мёртвые не могут влиять на живых… Серое небо и туман не могут стать голубыми и прозрачными…
И, только, маленькая жёлтая канарейка в параллльном живом мире щебечет о пришедшей осени и любви.

Севастополь-это город, где море незаметно переходит в сушу, в Ваше сердце, мысли, и душу. Здесь были не только войны, но и мирная спокойная жизнь, окрашиваемая частыми местными праздниками-День города, День района. День ВМФ двух братских стран.
Здесь много солнца,моря,поэзии и любви……..

Холодным январским утром на станции метро Вашингтона появился мужчина со скрипкой и начал играть. На протяжении 45 минут он сыграл 6 произведений. Было посчитано, что за это время, так как был час пик, мимо него прошли тысячи человек, большинство из которых спешили на работу. Прошло три минуты и мужчина средних лет обратил внимание на музыканта. Он замедлил свой шаг, остановился на несколько мгновений и… поспешил далее по своим делам. Еще минуту спустя скрипач получил свой первый заработок — женщина бросила деньги в футляр и, без остановки, продолжила свой шаг. Еще несколько минут спустя мужчина облокотился к стене и стал слушать, но вскоре он взглянул на свои часы и продолжил путь. Наибольшее внимание музыканту досталось от трёхлетнего мальчика. Его мама в спешке вела его за собой, но мальчик остановился чтобы посмотреть на скрипача. Мама потянула чуть сильнее и мальчик продолжил движение, постоянно оглядываясь назад. Эта ситуация повторялась и с несколькими другими детьми. Все без исключения родители не дали им задержаться ни на минуту. За 45 минут игры только 6 человек ненадолго остановились и послушали, еще 20, не останавливаясь, бросили деньги. Заработок музыканта составил $32. Никто из прохожих не знал, что скрипачом был Джошуа Белл — один из лучших музыкантов в мире. Играл он одни из самых сложных произведений, из когда-либо написанных, а инструментом служила скрипка Страдивари, стоимостью $3,5 миллиона. За два дня перед выступлением в метро, на его концерте в Бостоне, где средняя стоимость билета составляла $100, был аншлаг. Игра Джошуа Белла в метро стала частью социального эксперимента газеты Вашингтон Пост о восприятии, вкусе и приоритетах людей. Ощущаем ли мы красоту? Остановимся ли, чтобы оценить ее в будничной среде в неподходящий момент? Распознаем ли талант в неожиданной обстановке? Если всепоглощающий темп современной жизни делает нас слепыми и глухими, равнодушными к таким вещам — тогда что же еще мы упускаем, не замечаем?

-Я думаю, что поэзия не может быть низкой,  даже если она и невысокая.
-Я думаю, что не ритм, размер, рифма определяют достоинство поэзии, а то каким образом она воздействует. Что вызывает в моём воображении, слуху, даже обонянии и вкусе!
-Затасканная тема «современости». Уже само обсуждние этого вопроса- пошло . Современным может быть поэт живший и 100 и тысячу лет назад. Весь вопрос в том, что он дал, как сумел выразить себя и то, что он хотел сказать. Если это меня взволнует и сегодня,то безусловно поэт современен.
С другой стороны если поэт живёт сейчас, ходит по одним улицам со мной, смотрит те же телепередачи, слушает  ту же музыку, читает те же книги, но при этом пишет так, что я не чувствую, ни красоты стиха, ни чувств самого поэта-то это не поэт, так-
СТИХОСЛОЖЕНЕЦ.
Ниже я привёл стихи, моих знакомых. Люди живут сегодня, они разные по возрасту, по характеру. Почитайте.

Кто такие классики, что такое «классика» я достаточно изложил в своих постах. А вот стихи людей, которых я знаю лично, дружен. В какой ряд ставить их?

ЗРЕЛОСТЬ.

Давно сродниться с ней хотелось,
Всё ждал, когда придёт она.
И вот к столу присела зрелость-
И с глаз упала пелена.
И стало сразу же тревожно-
Путь вижу свой, как с высоты,
И что казалось очень сложным,
Наивным кажется, простым.
А то, на что глядел с улыбкой,
Забыть стараясь поскорей,
Непоправимою ошибкой
Теперь живёт в душе моей.

***

Если б я мог память прошлым не трогать,
Если б я мог отыскать к оправданьяю дорогу,
Если б я мог петь тебе, как и раньше я пел,
Если б я мог,возвратить я бы счастье сумел.

Но я не могу быть совсем уж покорным, отчаясь,
Я не могу всё простить, то, чего не прощают,
И не могу я смириться с такою судьбой,
Не могу, не могу и давай распростимся с тобой.

Если б я мог склеить то, что тобою разбито,
Если б я мог,улыбаясь, сказать:»Всё забыто…»
Если бы мог я в любви не ценить чистоты,
Если б я мог, всё равно разлюбила бы ты.

(Виктор Алексеевич Крутецкий- автор поэтичских книг «Звездопад», «Я иду по Валдаю», «Белый аист» и других. В.Крутецкий известен и многими, написанными с популярными композиторами песнями, которые исполняли хор им. М.Пятницкого, звёзды эстрады И. Кобзон, Л.Лещенко,Э.Хиль, Р.Ибрагимов,Т.Синявская,А.Герман и других.)

***

Витиеватый слог
лишь знак дурного вкуса.
Пусть маньеризм в чести
в кругу богемных дам,
Александрийский стих
из мёртвых уст Медузы
Настолько же нелеп
как флаг над Нотр-Дам!
Пою тебя, мой слог!
Отныне ты свободен,
Ни рифма, ни размер
тебя не умалят.
Как ария Творца,
когда Он не был болен,
Как тонкий свист совы
на мачте корабля.

***

Здесь ты была и не была,
Сюда, быть может, не придёшь,
Но вот гранитная скала,
Что ждёт тебя и та, что ждёшь.
Молчанье близится к концу.

Молчанье близится к концу,
Кругами шепчется вода,
Любовь безусому гонцу
Уж не подаришь никогда
И не растопишь мой камин.

Ты не растопишь мой камин,
Не вытрешь с позолоты пыль,
Не скажешь перед сном:»Аминь»,
И не сомнёшь степной ковыль.
Жизнь уподобилась кольцу.

Жизнь уподобилась кольцу
В фате из сеточки морщин.
Так не пристало гордецу
Быть пищей алчущих мужчин
Без оправданий и причин.

Молчанье близится к концу.
Ты не растопишь мой камин.
Жизнь уподобилась кольцу
Без оправданий и причин.

***

Нас двое Асов-я и Он-
А.С.Пушкин и отчасти Маслов.
Как он, я был не раз влюблён,
Как он, я баловался маслом.
Пусть Болдино не Херсонес,
Но и Нева — не Понт Эвксинский.
Поэты — флагманы повес,
Не то что семьянин Вертинский.
Большой запас различных слов
Достался нам вместо заветов.
Мир разделился на ослов
И нас — единственных поэтов.
И с этой мыслью примирясь,
Бредём с А.С.Пушкиным по свету.
Как здорово, что двое нас,
И лозунг наш —
«Вся власть сонетам!»

(автор-мой ровесник- Андрей Маслов, врач-хирург, главный режиссёр Севастопольского театра «Психо дель Арт»)

Счастье бродило по свету и всем, кто ему встречался на пути, Счастье исполнял о желания.Однажды Счастье по неосторожности провалилось в яму и не смогло выбраться. К яме подходили люди и загадывали свои желания, а Счастье, естественно, выполняло их.
Однажды, к яме подошёл молодой парень.
Он посмотрел на Счастье, но не стал ничего требовать, а спросил:
«Тебе-то, Счастье, чего хочется?».
«Выбраться отсюда», — ответило Счастье.
Парень помог ему выбраться и пошёл своей дорогой.
А Счастье побежало за ним…»
(Восточная Притча)

Не бойся, слышишь! смерти вовсе нет!
Смотри! ведь это небо- вечно голубое!
Пусть вновь зима пришла, но ночь сменил рассвет,
И это всё-и ты, и я, и множество вещей-живое!..
Я знаю. Непременно будет час, когда цвета сольются,-
Зазвучат высоким точным звуком,
В палитру лягут: Моцарт, Дворжак, Пол Маккартни,
Блэкмор и Сен-Санс,
А нотный стан украсят:Рафаэль, Пикассо, Поль Гоген
и Врубель…
Серебряный кувшин наполнит мягко снег…
Но на костёр через века,- поверь мне!- станут те, кто против!
Кто хочет жить… любить… и начать новый век,
Как с белого листка,- с созвучий снега… серебра…
Семи нот на холсте и столько ж красок в нотах.